Род Казас дал немало замечательных людей. Среди них автор этих воспоминаний Ольга Михайловна Иванова-Казас (1913-2015, Петербург), доктор биологии, профессор Петербургского университета, автор многих научных трудов…, внучка просветителя Ильи Казаса, дочь его сына, племянница врача-альтруиста Бориса Казаса, художника Михаила Казаса. О них писали немало уже в наше время, чаще сухо-схематично по архивным данным. Интересны любые сведения родных и современников-очевидцев, проливающие свет на замечательных земляков и современников. В их числе приводимые ниже фрагменты воспоминаний.
Мои родители: отец – военный врач Михаил Ильич Казас и мать – медсестра Александра Александровна Ряшенцева познакомились и поженились во Владивостоке во время Японской войны… В 1908 г. там же родился мой брат Илья, а я родилась в Петербурге, где папа повышал свою квалификацию в Военно-медицинской академии…
Когда мама и мы дети жили в Евпатории с папиными родными, сам папа работал где-то в полевых госпиталях. Это было не позже лета 1916 г. Когда мне не было ещё и трёх лет, я «видела» царя (в кавычках т.к. его-то я и не заметила). Он проезжал по Набережной, а мы, дети, стоя на балконе, прыгали и кричали «Ура!». А запомнила только, что в экипаже (или автомобиле?) были дамы в больших белых шляпах…
Однажды, это был 1918 г., в море появились военные корабли и начали обстреливать город. В доме дяди Бориса, где мы жили, на окнах были ставни из гофрированного железа, обычно поднятые, а тут их спустили, а мы ушли в подвал. Кажется, обстрел продолжался недолго. Когда мы вернулись в квартиру, в этих ставнях оказались дырки от осколков.
В 20-м году Крым ещё оставался у белых…
Дядя Борис был очень хорошим врачом и имел много богатых пациентов. У него на Новой Набережной был прекрасный двухэтажный дом из четырёх квартир. Одну на нижнем этаже занимал он сам. Над ним жили Бобовичи. Дядина квартира сообщалась с пристройкой, имеющей отдельный вход, в пристройке помещался его кабинет, зал для ожидающих больных, маленькая комнатка для прислуги и большая комната, выходящая в прихожую, где жил швейцар, и, конечно, 2-й туалет с умывальником. У дяди был выезд: экипаж, лошади, кучер, конюшня, дворник. О кухарке и горничной я уже и не говорю. Дядя никогда не отказывался поехать на край города, а у бедных пациентов не брал денег, а иногда даже оставлял деньги на лекарства. Он пользовался всеобщей любовью и уважением. Когда в Евпаторию пришли большевики, дядю Бориса арестовали, но это вызвало такую бурную реакцию протеста со стороны всего населения, что его в тот же день отпустили
А в 1921 г. ни лошадей, ни экипажа, разумеется, уже не было, а из прислуги оставалась только кухарка тётя Паша. Дочь дяди Бориса Ольга Большая была уже совсем взрослая и даже замужем. Однажды дядя Борис принёс паёк – немного сахарного песка. Этот сахар чайной ложечкой разделили между всеми членами семьи. Когда делёж был закончен, дядя отдал свою порцию мне. Больше я его не видела, так как зимой 21/22 г. он и Оля Большая умерли от сыпняка. …
В то время в Севастополе жила семья брата моего дедушки М. И. Казаса с сыновьями и дочерьми. Одна из них – учительница биологии. Вторая – Александра преподавала русский язык. Все стены в их квартире были увешаны акварельными картинками, изображавшими воинов в латах, пейзажи с замками, вакханок, и т.д. Несмотря на мой ещё крайне юный возраст, я заметила, что вакханки изображены очень реалистично – груди у них были слегка отвислыми, а под мышками кляксы – клоки волос. Это были работы их брата Михаила. Он был художником и даже учился во Франции. Позднее мне рассказали, что после прихода красных он встретил на улице офицера, своего гимназического товарища, который искал убежища и попросился к Михаилу переночевать… А ночью пришли, арестовали обоих и расстреляли.
Забегая вперёд, скажу, что Александра сохранила работы брата, к сожалению, не все. В 1960-е гг. она приложила много усилий, чтобы организовать выставку его работ.
По-видимому, художественные наклонности и способности присущи многим Казасам – дядя Иля – врач и дядя Азарий – юрист в свободное время уходили на природу и писали пейзажи.
Зима 21/22 гг. в Крыму была очень тяжёлой, люди умирали от сыпняка и просто от голода. Но мы не голодали, потому что, как и другие служащие в госпитале, получали обед из госпитальной кухни. Однако дух голода витал над нами.
После смерти дяди Бориса бабушка вместе с кухаркой тётей Пашей остались одни. Бобовичи в это время жили где-то на р. Каче… Бабушка Бюбюш, которой было около 80 лет, была большая картёжница. Иногда у нас собирались её подружки – Чуюн, Шайтан, Найман. Между собой они говорили по-караимски… Религиозные праздники у нас дома отмечались приготовлением соответствующих блюд на караимскую и православную пасху.
Рождественскую ёлку в эти годы у нас не устраивали. Она была запрещена. Но у школьной подруги вместо ёлки использовали тую. Никаких ёлочных украшений, разумеется, в продаже не было, и мы изготовляли их сами…
Караи 