«Творю в тишине», – не раз эти слова я слышала от мамы. Их смысл заключался в том, что для её творчества требовалась совершенная тишина и внутренний покой, столь необходимые для полного погружения в процесс.
Творчество сопровождало Евгению Борисовну Николаеву на протяжении всего такого недолгого жизненного пути. В отличие от увлечения, настоящее творчество рождается вместе с человеком, оно его второе «я», его воздух, его кровеносная система. Увлечение может быть временным, творчество – нет. Сколько помню, Евгения Борисовна всегда проявляла себя творчески, художественно, будь то сочетание цветов в вазе, создание и украшение интерьера, или беседа о прекрасном.
Мама родилась в Ленинграде в июне 1933 году в семье крымских караимов-тюрков Асаба-Чалборю. Имя своё она получала в память о своей бабушке Авиве, которую дома все звали Евгенией. С ранних лет проявила способности к рисованию, занималась в студии изобразительного искусства Ленинградского Дворца пионеров на Невском проспекте. По итогам весеннего конкурса 1941 года её работа была отобрана на большую городскую выставку, но 22 июня перечеркнуло все планы – началась Великая Отечественная война. Далее были эвакуация, возвращение в родной город и трудное послевоенное время. Затем, как это бывает, замужество, рождение дочери, обучение в Педагогическом институте имени А. И. Герцена, и, впоследствии, работа в наземной службе системы гражданской авиации.
Пока не знаю, найдутся ли у меня в старых бумагах какие-либо наброски тех далёких лет… Да и что я тогда понимала… Всплеск маминых зарисовок, которые можно отследить, пришёлся на середину 1980-х и до 1997 года, т.е. вплоть до её раннего ухода. По сути, это всего лишь десятилетие. Но сколько интересных, разнообразных по форме и содержанию произведений – от причудливо-фантастичных до земных реалий – она успела создать. Среди них встречаются рисунки, выполненные карандашом, шариковой ручкой, есть несколько акварельных работ. У неё была своя техника: сначала наносился контур на бумагу, затем в этих границах рисунок локально заполнялся цветом. Как правило, мама работала в два – три цвета: синий, зелёный, красный, скорее розовый, и, как дополнительный, чёрный. Это были не цветные карандаши или пастель, не масло и не темпера. Это были обыкновенные фломастеры. Особое место занимают рисунки, выполненные на совсем крошечных листиках бумаги «для записей» формата 9 х 13 см.
Все мамины композиции либо взяты с натуры, либо это фантазия. Перерисовкой она не занималась, да и зачем, когда ты полностью свободен в самовыражении. Неоднократно, как помню, она говорила, что руку что-то ведёт, и она послушно следует за ней.
Если говорить о традиционных, как принято, жанрах, то здесь и натюрморт, и абстракция, и жанровые сценки или образ-портрет. А, иногда, – это мысли на бумаге в виде линий и силуэтов, отсылающих нас к таким стилям современного искусства как супрематизм, биоморфизм. Например, как живописно разлеглись вишни в стеклянной вазе, или как деликатно просвечен плод яблока до зёрен, а вот самолёт на взлётной полосе, своей хрупкой мощью передающий нам всю силу звуковой вибрации. Во всём тонкая наблюдательность и поэтичность. Работы Евгении надо рассматривать, ощущать, потому что все они завершены по своему внутреннему и внешнему замыслу, оставляют свой след, свою печать в памяти. И отражают, что очень важно, тепло доброй души умного, красивого и талантливого человека.
Валентина Николаева, С.-Петербург
Караи 
One thought on “Творю в тишине.”