Не все воспоминания о прошлом и о людях уносит время. О некоторых память продолжает жить. Напомним некоторые юбилейные даты 2023 года, значимые для наших соплеменников.
190 лет со дня рождения
С.А. Панпулова (1833-1913), вице-консула России в Румынии, в г. Костюнджи в течение 50 лет.
И.О. Синани (Челеби-Синани) (1833-1890), газзана, учёного, историка, учителя, автора «Истории возникновения и развития караимизма».
И.И. Казаса (1833-1912), просветителя, учёного, общественного деятеля, поэта, благотворителя. Он первый из караев Крыма получил высшее образование (1859). Знал 15 языков. Был инициатором и организатором женской караимской и татарской учительской школ, караимского духовного училища. Пионер газетного дела в Крыму. Цензор крымскотатарской газеты «Терджиман». Педагог гимназии, школы, училища. Востоковед. Третейский судья. Товарищ председателя Таврической Учёной Архивной комиссии. Действительный статский советник. В 1990 г. Крымский фонд культуры учредил премию им. И. Казаса. Его имя увековечено на мемориальной доске здания бывшей мужской гимназии в Симферорополе вместе с другими знаменитыми учениками и педагогами этого заведения.
180 лет
со дня рождения С.А. Прик (1843-?), учителя, автора книги «Главные законы караимского вероучения».
с дня основания педагогом, общественным деятелем, газзаном С. Беймом (1819-1867) училища для мальчиков в Кале.
170 лет со дня рождения М. Кальфа (1853-1918), организатора производства, общественного деятеля, гласного Городской Думы Харькова, участника национального съезда 1917 г. С братьями И. и Г. Кальфа он основал в Харькове крупную табачную фабрику. Братья Кальфа пожертвовали на нужды народа более 32 тысяч рублей золотом.
160 лет со дня рождения Г. Кальфа (1863-1919), благотворителя, организатора производства, общественного деятеля. Его потомки внесли большой вклад в сохранение этнокультуры караев.
155 лет со дня рождения С.А. Бабовича (1868-1932), доктора медицины, основателя санатория «Талласа» в Евпатории.
150 лет со дня рождения
Хаджи С.М. Шапшала (1873-1961), выдающегося сына и вождя крымских караимов, Гахана (светского и духовного главы), крупного ориенталиста-тюрколога, дипломата. Удостоен титула хана, генерал-адъютанта, придворного поэта в Иране. Член Краковской Академии наук. В Евпатории создал национальные музей и библиотеку Карай Битиклиги, приют для престарелых. В Вильнюсе создал караимский музей, общество любителей караимской истории, литературы и языка. Оставил богатое научное наследие, уникальные коллекции рукописей, монет, предметов быта, десятки публикаций по языку, истории и культуре крымских караимов. Удостоен высоких наград России, Ирана, Польши. Надпись на памятнике на его могиле в Вильнюсе: «Посвятил свою жизнь и знания науке и народу». На родовом кладбище БТ ему установили безмогильный памятник йолжы-таш с надписью: «Хану Шапшалу от караев». Имя С. Шапшала носит одна из улиц Бахчисарая.
С.Д. Джигита (1873-1937), городского головы Евпатории в 1919-20 гг.
А.И. Леви (1873-1926), драматурга, автора комедии «Ахыр-Земан».
М.Я. Шишмана (1873-1918), организатора производства, предпринимателя, создавшего в Симферополе консервную фабрику «Братья Шишман» – одну из самых крупных и лучших в России.
140 лет со дня рождения
С.С. Раецкого (1883-1925), создателя и редактора национального печатного органа крымских караимов – журнала «Караимская жизнь» (Москва, 1911-1912).
М.И. Шакая (1883-1942), народного режиссёра и артиста, одного из организаторов театрального коллектива «Караимский драматический кружок» (1906-1924) в Евпатории.
А.И. Катыка (1883-1942), педагога, писателя, драматурга, поэта, автора комедий «Яддес», «Амма да кийув» – «Вот так жених», драмы «Маттанасыз» – «Бесприданница» и др.
130 лет со дня рождения
С.Ф. Кальфа (1893-1979), крупного офтальмолога, доктора медицины, профессора, основателя научной школы, автора более 200 научных публикаций, вернувшего зрение тысячам больных и раненых.
Б.Я. Кокеная (1893-1967), исследователя языка, истории и культуры караев, собирателя фольклора и предметов материальной культуры, автора публикаций в журналах «Мысль караимская», «Карай Авазы», «Онармах» и др. На Балта Тиймэз ему установлен безмогильный памятник йолджы таш.
Д.Б. Паша (1893-1944), участника 1-й Мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, артиллериста, геройски погибшего, подбив 3 танка из орудия, 4-й подорвал, бросившись под него со связкой гранат; посмертно награждён орденом Отечественной войны.
120 лет назад в Киеве впервые издана светская поэзия крымских караимов – сборник стихов С. Кобецкого «Ирлар».
110 лет со дня рождения
О.М. Казас (Ивановой) (1913-2015), крупного учёного, доктора биологических наук, профессора, автора более 140 научных публикаций, в т. ч. 10 монографий, почётного академика Российской академии естественных наук.
Т.С. Леви-Ба(о)бовича (1879-1956), педагога, писателя, богослова, старшего газзана в Севастополе, с 1934 года – духовного главы египетских караимов (арабов).
С.И. Мичри (Дудник) (1913-1998), сироты, беспризорника, фамилию Дудник получившего в детдоме; Народного художника России, лауреата Госпремии СССР, орденоносца, профессора живописи. Его картины экспонируются в Третьяковской галерее, Историческом и др. крупных музеях России.
Московский исследователь Павел Иванов сделал большой подарок – подборку фотографий заметок из жизни крымских караимов, опубликованных в газетах до революции 1917 года 1920 в Российской империи, а часть чуть позже – включая 1920 год, т.е. до установления Советской власти.
Газетные публикации были выбраны П. Ивановым из хранящихся в библиотеках Москвы и Санкт-Петербурга газет Таврической Губернии: симферопольских, мелитопольских, ялтинских, евпаторийских, севастопольских и феодосийских (Таврические Губернские Ведомости, Таврида, Крым, Крымский Вестник, Салгир, Южное Слово, Севастопольский справочный листок, Южное слово, Евпаторийский сезонный листок, Евпаторийский вестник, Феодосийский листок, Феодосийские новости, Мелитопольский листок, Южная речь, Южный голос и др.). Хотя информация в большинстве своём – это объявления разного характера, тем не менее, она хорошо характеризует простую жизнь караев, в основном, в местах компактного традиционного проживания. Из неё можно почерпнуть сведения о имущественных отношениях (сдача в наём, продажа, реклама и пр.), судебных делах и решениях, происшествиях и преступлениях (пожары, разбойные нападения, кражи, убийства, неуплата налогов и долги, кораблекрушения, банкротства), женитьбах и разводах, назначениях на посты, прибывших и уехавших, и прочих событиях, которые были интересны любопытному читателю или деловому человеку в то время. Многие персонажи хроники событий того времени известны своей общественной деятельностью, о других мы совсем ничего не знаем. Небольшие объявления, статьи рассказывают нам о малоизвестной стороне жизни крымчан сто и более лет тому назад.
О чём же сообщали старые «ведомости», «листки», «вестники» и «слова»?
«Таврические губернские ведомости» (ТГВ, № 16, 22.04.1849) сообщают: «О награде. почетным званием Г.Исправляющий должность Новороссийского и Бессарабского Генерал-Губернатора, в следствие представления Начальника Таврической Губернии и на основании примечания к 391 ст., в 7–м прод. Св. Зак. изд. 1842 года III Тома Уст. по выбор. изволил утвердить в звании Степенного Гражданина Перекопскаго 3й гильдии купца Береха Казаса, как прослужившего с похвалою трехлетие Бургомистром [председатель городского совета] в Перекопском Городовом Магистрате».
Эти же ведомости в № 27 от 08.07.1857 в статье «Об изъявлении благодарности от Начальства»: «Евпаторийские купцы: Вениамин Тонгур, Яков Бабалабан и Арон Бота, сделали крестьянам Евпаторийского уезда в цене на ячмень против существующих цен уступку в сложности на сумму 1260 руб., за такой поступок означенных купцов Г. Новороссийский и Бессарабский Генерал–Губернатор, объявляет им благодарность. Сим от Губернскаго Правления публикуется». «Таврические губернские ведомости» были официальным органом Таврического губернского правления, издавалась в 1838-1920 годах в Симферополе. В № 43 за 28.05.1877 газета писала: «Владения г.Бобовича начинаясь почти от самого Карасубазара по одну и другую сторону речек Карасовки и Тиназ и оканчивается за дерев. Янисала Феод. уезда. На пространстве этом более 12 верст расположены три имения Бобовича – а именно: Ган Яре [Яфе], Ашага-Баши и Юхары-Баши, – последние два населены татарами. Эти имения находятся среди роскошных садов и густаго леса с небольшими полянами. Дорога до самой дер. Янисала совершенно удобна для проезда в экипаже четвериком. Еще от Карасубазара жители с помянутых имений, татары на верховых лошадях сопровождали генерала до дер. Янисала, а здесь все общество татар этой деревни более 2-х сот душ встретили г. начальника губ. с хлебом и солью и радостно его приветствовали. Янисала расположена по левую сторону речки Тиназ на склоне покатой горы; дома все с плоскими крышами…»
«В июне месяце прошлаго 1880 года бахчисарайское караимское общество было глубоко огорчено слухом об арестовании почтеннаго старожила и представителя своего А. Шапшала, уже 40 лет торговавшего в Бахчисарае. Вообще арест караима – явление почти неизвестное. Слух об аресте Шапшала показался особенно непонятным, так как он пользовался большим уважением, долго служил по выборам и был весьма популярен не только между караимами, но и между татарами. Понятно то любопытство, с которым всякий отнесся к этому слуху, желая точно узнать причину ареста. В № 189 покойнаго «Голоса» чрезвычайно пристрастный корреспондент из Бахчисарая сообщил, что Шапшал обвинен за распространение между татарами, в течение многих лет, фальшивых турецких монет, и что он арестован на пароходе, в момент бегства в Турцию. Такое гнусное преступление должно было возмутить хоть кого; мы также следили за ходом этого процесса и знаем, что ныне все обвинение прекращено, так как судебная палата не усмотрела в торговых оборотах Ш. даже признака преступления. Что-же это было за обвинение? На чем оно основано? И почему 65-ти летний старец содержался при бахчисарайской полиции в течение 22 дней в одиночном заключении? Свет «не без злых людей»: некто Гольштейн (золотых дел мастер) написал г. прокурору донос 27-го мая 1880 г., обвиняя Ш. в сбыте фальшивых монет между татар и т.д., и просил немедленно арестовать Ш., дабы он не мог выехать. Тотчас Ш. был арестован, но не пароходе, а у себя на дому, среди огромной его семьи…1-го сентября сего года, Одесская судебная палата разсмотрела это дело и, не находя в деянии Ш. никакого преступления, прекратила все дело. Так закончилось это грустное дело. Шапшал потерял доброе имя и понес громадные убытки. В течение 1 1/2 года он не мог торговать.. О нравственных страданиях Шапшала – лишне и говорить» — пишет корреспондент газеты «Таврида» (№ 89 от 08.11.1881) — первой в Крыму частной политико-литературной газеты, редактором-издателем которой был И. И. Казас.
«В сад Бахчисарайского мещанина Мойсея Фуки, состоящего в Каралезской волости при дер. Толе, пригулилась неизвестно кому принадлежащая кобылица следующих пример, масти рыжей, росту выше средняго, лет 10, грива на правую сторону, на лбу белая лысина, до нижней губы, хвост короткий, на спине с левой стороны, от седла есть два небольших белых пятнышка и в правой стороне на шеи тоже два белых пятнышка, без тавра, в теле худая, оценена в 8 руб. и отдана на сбережение поселянину д. Биюк-Каралез Муждаба Сале оглу» (ТГВ № 89 от 07.11.1987).
«Крымский вестник» № 214 от 04.10.1890: «В средних числах сентября в г .Армянском Базаре у вдовы перекоп. мещ. Анны Шакай совершена дерзкая, на крупную сумму, кража. Злоумышленники, проникнув в дом г. Шакай, взломали железную кассу и оттуда похитили драгоценныя вещи, между которыми находилось татарское женское головное украшение, называемое «элмаз-кафез» [алмазная сетка], ценностью в тысячу руб. Всех вещей уворовано на сумму 1.800 руб. и кредитными билетами 1.600 руб. В числе драгоценностей показаны две золотыя монеты, называемыя татарами «унлук», по 50 руб. и 8 золотых монет по 20 руб. каждая. Злоумышленники успели скрыться и, несмотря на повсеместные розыски, не открыты».
«В «Крыме» было своевременно сообщено о поднесении владельцем фабрики «Оттоман» [Санкт-Петербург] папирос офицерам и матросам французской броненосной эскадры [прибыла с визитом в Кронштадт по случаю заключения Франко-русского союза]. В настоящее время владелец этой фабрики, купец Яков Эгиз, получил от адмирала Жервэ телеграмму следующего содержания: «Искренно благодарим вас и ваших соотечественников, караимских купцов, за любезность и симпатию, которыя вы нам выразили. Мы были этим также тронуты, как и всем, что мы встретили в прекрасной России». «Жервэ» («Крым» № 92 от 04.08.1891).
Журналист «Крымского Вестника» в № 270 от 14.12.1896 пишет, что «По сведениям врачебного отделения, городовым врачем г.Бахчисарая, в период времени с 1-го по 8-е декабря, были произведены следующие санитарные осмотры: кондитерской Е. Кефели; кофеен: Зеведина Элина-оглу, Сеита-Сулеймана-Османа-оглу, Ибраима Мангуби, М. Культе и Эмира-Усеина Муртазы-оглу; пекарен: Ибраима-Исмаила-оглу и Сулеймана-Меджиша; гастрономическаго магазина С. Казаса, гостиниц «Фонтан» и «Коммерческой», бакалейной лавки Б. Кефели, парикмахерских Абдул-Элинова и Николая Татищева, мясной лавки Эбу-Бекира и трактирного заведения Михаила Пичакчи. При осмотре кофеен, все они найдены в удовлетворительном состоянии и содержании, за исключением кофейни Зеведина-Элина-оглу, пол которой грязен, почему владельцу предложено содержать его чище, и кофейни М. Культе, помещение которой содержится не совсем опрятно, почему владельцу ея сделано предупреждение. Посуда в кофейнях вылужена хорошо. Пекарни, гостиницы и трактирное заведение содержатся удовлетворительно. Мясная лавка содержится не вполне опрятно, хотя все ея принадлежности чисты, мясо – свежее. Помещение парикмахерской Абдуль-Элинова обставлено бедно, но содержится удовлетворительно; парикмахерская Н. Тащиева содержится очень опрятно. Все принадлежности парикмахерских также чисты и содержатся опрятно.
«Крымский Вестник» № 85 от 01.04.1889 фиксирует: «Фотограф Х.С. Бабаев обратился к директору местной мужской гимназии В.Ф. Гролиху с просьбой принять от него в дар для раздачи 26-го мая, в день столетней годовщины со дня рождения А.С. Пушкина, всем учащимся гимназии 300 экземпляров в кабинетном формате снимков с картин профессора И.К. Айвазовскаго: «Пушкин в Гурзуфе («Там, где море вечно плещет») и «Пушкин на берегу Большого фонтана в Одессе» («Прощай, свободная стихия»)».
В этом же вестнике в № 128 за 15.06.1893 читаем: «Метеорологическия наблюдения. Землевладелец агроном С.С. Крым установил в своем имении в феодосийском уезде в дер. Арма-Эли, метеорологическия наблюдения над выпадающими осадками, для отсылки результатов этих наблюдений в новороссийский университет. Вместе с тем г. Крым предложил свои услуги и земству и просит о выдаче ему по установленной форме бланков, для отсылки этих сведений и в губернскую управу».
Скорбные вести – неотъемлемая часть прессы: «Феодосия. 4–го мая. И.С. Крым (некролог). Местное общество понесло тяжелую и незаменимую утрату: в ночь на сегодня скончался от сыпного тифа на 28 году жизни, врач Илья Самойлович Крым. Покойный принадлежал к немногочисленной категории врачей, всегда готовых свою душу положить за ближняго своего. Имея полную возможность, благодаря своим знаниям и вполне обезпеченному материальному положению, достигнуть более завиднаго положения, чем положение скромнаго провинциальнаго врача, – Илья Самойлович, вернувшись из-за границы, где он по окончании университета слушал лекции, поселился в своей родной Феодосии и посвятил свои силы безкорыстному служению беднейшему населению города. Но жажда знаний и деятельности не мирила покойнаго одним посещением своих бедных больных, и И.С. в то же время безвозмездно работал в местной уездной земской больнице, отдаваясь и больничной деятельности со всем пылом своей чистой и безкорыстной натуры. Здесь Илья Самойлович, ухаживая за больным сыпным тифом, и заразился роковой болезнью, сведшей его в преждевременную могилу…» [И.С. Крым был инициатором устройства караимской девичьей школы, врачом и преподавателем городского шестиклассного училища, благотворителем в Феодосии] («Крымский Вестник» № 118 от 08.05.1899).
«Салгир» (первая крымская общественно-политическая литературная газета, № 194 от 02.09.1900) сообщал, что «Мещанин Бебеш просит г.начальника губернии разрешить ему эксплоатировать в г.Ялте две линейки газомоторныя (автомобиль). Линейки будут ходить по Набережной и по Аутской до молаЙ».
Нередко газеты черпали информацию у своих коллег. Как, например, «Крымский Вестник» (№ 288 02.11.1900): «Од. Л.» [Одесский Листок] сообщает, что художник Б.И. Эгиз только что закончил портрет И.К. Айвазовскаго. Портрет написан по заказу феодосийской городской управы для постановки в зале думы. Несмотря на все трудности письма портрета с фотографии, работа г.Эгиза отличается весьма солидными художественными достоинствами: сходством, правильно взятым тоном и живою передачею старческаго уже лица знаменитого мариниста. Очень жаль, что художник не успел выставить своей работы на выставке картин южно-русских художников».
«На Московском съезде виноделов 13 февраля княжна Н.Л. Голицина прочитала доклад о сохранении столоваго витнограда. Председатель С.С. Крым обратился к собранию с речью, в которой высказал, что выслушанный доклад дает право еще раз убедиться в несправедливости столь распространенного предразсудка, что не все отрасли доступны для женщины. В виду этого С.С. Крым поднял вопрос об учреждении для женщин учебнаго заведения по виноградарству и виноделию. Соединенное собрание отнеслось к этому сочувственно» – опубликовал «Салгир» в № 42 20.02.1902. А в № 224 за 11.10.1903 он пишет: «Только что законченное Евпаторийское очередное земское собрание постановило учредить 15 земских стипендий, преимущественно для крестьянских детей, при открываемой в недалеком будущем в г.Евпатории технической сельскохозяйственной школе имени Вен. Тонгура, оставившего на этот предмет 100.000 руб. капитала».
«Крым» № 165 27.07.1903: «Сегодня, 27 июля в Евпатории празднуется сорокалетний юбилей служебно-педагогической деятельности начальника караимскаго Александровскаго училища Ильи Ильича Казаса. Юбиляр первый из Крымских караимов окончил курс университета. Имя Ил.Ил. Казаса пользуется известностью не только в Крыму, но и среди всех востоковедов, как знатока древней Караимской истории. Большую часть своей долгой педагогической деятельности юбиляр провел в Симферополе, где между прочим долгие годы стоял во главе татарской учительской школы, когда же в Евпатории открылось духовное караимское училище то Ил.Ил. Казас назначен был туда и поставил своими трудами это учебное заведение на должную высоту».
«Крым» № 245 за 13.11.1903: «Петербургское этнографическое общество, узнав, что содержательница школы в Симферополе К.Б. Эгиз знает много характерных татарских и караимских песен, приглашает ее в Петербург, чтобы перенять от нея эти песни, так как этот отдел до сих пор в этнографическом обществе почти отсутствует. Мы слышали, что г-жа Эгиз приняла приглашение общества и скоро поедет в Петербург».
«Крымский Вестник» № 236 04.09.1904: «Нам сообщают, что из числа симферопольских врачей, находящихся на театре военных действий, д-р Кейлин, находившийся до настоящаго времени в Чите, ныне прикомандирован к походному госпиталю и отправлен далее на юг. Д-р Дуван по прежнему находится в Мукдене».
«По изследованиям городской лаборатории в квасе, взятом у квасников Дубинскаго, Красноносова и Эгиз обнаружен сахарин. Интересно бы знать, где добывается квасниками сахарин, тодга как продажа его из аптеки и аптечных магазинов безусловно воспрещена и грозит довольно большим наказанием». («Крым» № 193 от 04.09.1905).
Ранее считалось, что герой Порт-Артура поручик М.Тапсашар был единственным ребёнком у родителей. Из некролога в газете «Одесския новости» (№ 6566 18.02.1905) выяснилось, что это не так: «Отец, мать, сестры и зятья с глубокой скорбью извещают родных, друзей и знакомых о преждевременной кончине горячо любимого сына и брата поручика 25-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Марка Фёдоровича Тапсашара, убитого в бою в Порт-Артуре 16-го октября 1904 года. В субботу, 19-го сего февраля, в 9 час. утра, в одесской караимской кенасе будет отслужена панихида по убитом».
Корреспонденты «Крымского Вестника» (№ 160 от 28.06.1905) из Ялты 25 июня 1905 сообщают: «Здесь возникли забастовки извозчиков легковых и ломовых. Вчера с утра легковые извозчики не выехали на биржу, за исключением 5–6 экипажей. В то же время толпа извозчиков собралась у моста через р. Дерекой, где помещается городская управа, и делала неудавшияся, впрочем, попытки не пропускать к выезду за–город линейки Крымскаго Горнаго Клуба и экскурсионной конторы г.Бебеша. Вместе с тем толпа извозчиков изъявляла желание предъявить заявление о своих нуждах…Требования извозчиков несколько сбивчивыя и неопределенныя. Они хотят прекращения экскурсионной деятельности Горнаго Клуба и Бебеша. Горный Клуб и г.Бебеш, как известно, организовали на широких началах экскурсии по побережью и в горы, действующия ежедневно по расписанию на очень дешевых основаниях: по 1 р.50 к. и по 1р. 25 к. в день с лица».
«На-днях через Симферополь из Одессы в Бахчисарай проезжал бывший воспитатель и ближайший советник шаха персидского, сыгравший столь видную роль в последних политических событиях в Персии, русскоподданный караим С.М. Шапщал, носящий звание эдин-султана, в чине персидскаго генерал адъютанта. Г.Шапшал отправился в Бахчисарай для посещения могилы своего отца, похороненнаго там, а затем, посетив своих родственников в Симферополе и Евпатории, прибудет с Севастополь, где, имея также родственников, пробудет некоторое время» («Крымский Вестник» № 191 23.08.1908).
Курортный «Евпаторийский сезонный Листок» (№ 11 от 10.06.1908) уведомляет отдыхающих: «На сезонное время в городе будут функционировать два учреждения для детей: детский сад и морской пляж. Детский сад уже открылся и помещается в Шакаевском саду, около санатории. Запущенная и засоренная доселе часть Шакаевскаго сада, приведена содержателем детскаго сада, г-ном А.С. Гамалом в исправность и приспособлена для детских игр и гимнастических упражнений. Первыя и вторыя происходят под наблюдением г-на Гамала, учителя танцев в местных мужской и женской гимназиях. Программа игр достаточно обширна и разнообразна. Из наиболее интересных следующия: Pupitaх, Валаны, Цель мячеброс, домино крокет, игры в ямы, Диаболо, Серсо-Бубна с сетками и мечами, башенныя игры, игры крокет, игра цель-петух, Дискоброс, садовое бильбоке, Лаун-тенис и другие. Кроме игр и детскаго развлечения, ведутся гимнастическия упражнения, стрельба духовыми ружьями в цель и прочее. В саду имеются в достаточном количестве предметы, требуемые для детских игр… Имеется также буфет, где дети могут получать съестные продукты и прохладительные напитки. Сад огорожен каменною оградою; во время игр дети находятся под наблюдением своего руководителя г-на Гамала, который неотлучно находится в саду…». О расценках узнаём из № 10: «Открыт детский сад в Шакаевском саду с различными играми, для детей обоего пола от 5 до 12 лет… Сад открыт ежедневно от 9 час. Утра до 1 час дня и от 3 до 7 час. вечера. Плата за вход: с ребенка 5 коп. за каждый раз; абонимент – 2 р. в месяц; семейные билеты (не более 5 детей) – 5 р. в месяц; взрослые, сопровождающие детей, входят безплатно. С почтением А.С. Гамал».
Благодарные пациенту публикуют в «Евпаторийском Вестнике» (№ 55 от 05,08.1909) «Открытое письмо доктору Б.И. Казасу»: «Глубокоуважаемый Борис Ильич!
Мы, учительницы и учителя народных школ, приехавшие в Евпаторию и лечившиеся у вас, выражаем вам свою искреннюю благодарность за то внимание и сердечное отношение, которое вы проявляете по отношению к каждому из нас.
Мы приветствуем в вашем лице не только безкорыстнаго врача, отдававшего нам безвозмездно свой труд, но человека с отзывчивой душой, оказывающего нравственную поддержку, столь необходимую для больного человека.
В памяти каждаго из нас вы, Глубокоуважаемый Борис Ильич, останетесь светлым лучем, которые так ценны в жизни.
Сердечно жмем руку Бориса Ильича доктора Казаса – друга человека.
Искренно уважающая группа учительниц и учителей».
«Мелитопольские ведомости» (№ 14 25.04.1910): «Лекция о комете Галлея. Прочитанная г. Танатаром [учёный, геолог, педагог] 21 апреля лекция о комете Галлея, привлекла в помещение зимнего театра г. Стамболи незначительный контингент, преимущественно интеллигентной публики, среди которой, к слову сказать, ощущался недостаток как учащих, так и учащихся».
А в это время в Феодосии: «Товарищество А. и С. Крым и М. Шакай (соляные промыслы) уведомляют Земскую Управу, что 28-го июля обнаружены первые весьма подозрительные по холере заболевания, завезенные из дер. Аробат. Заболел сын служащего Иван Парный («Феодосийский листок» № 153 от 03.08.1910).
«Евпаторийские новости» (№ 97 1911): «Говорят, что Я. Ефету, нанёсшему Е.Г. Волкову шесть пощечин, каждая пощечина обошлась всего в 1 1/2 дня ареста (пока!).
Что дела евпаторийскаго клуба сильно пошатнулись вследствие прекращения в нем азартных игр».
«Биржевой комитет уведомил городскую управу, что в смешанную комиссию об обезпечении нормальным отдыхом служащих в торговых заведениях г. Феодосии избраны М.Г. Захарьянц, К.Т. Сараидаров, И.Ю. Гаммал и кандидатами к ним И.А. Руссен и Як.Аб. Бабаджан» – объявляет «Феодосийский Лист» № 242 от 08.04.1912 г.
Стандартные сообщения об утерянных документах выглядят так: «Таврическое и Одесское караимское духовное правление сим объявляет о считании недействительным утеряннаго метрическаго свидетельства о рождении в 1880 году у учителя Симферопольскаго татарскаго училища Якова Майкапара дочери Анны, выданнаго сим правлением 29 июля 1883 года за № 3170» (ТГВ № 20 08.03.1913).
«Евпаторийские новости» (№ 1291 от 14.02.1917) публиковали официальную информацию: «Высочайшим приказом пожалован званием потомственного почетного гражданина з.м.председателя городского сиротского суда А.М. Шакай.
Он же в качестве члена-казначея попечительного совета Александровского караимского духовного училища Высочайше награжден золотой медалью на Андреевской ленте для ношения на шее».
Спустя два месяца, во время Апрельского кризиса 1917 года «Евпаторийские новости» № 1319 (20.04.1917) печатают такой «Привет»: «Редакцией получена телеграмма от С. Джигита: Поздравляю с первым свободным праздником. Душой и сердцем с Вами. Всем товарищам и организациям привет. 20-го выезжаю. Принял от Временнаго Правительства полномочие быть его сотрудником по евпаторийскому уезду».
Гражданская война в разгаре. Но в Крыму Советская власть установится только в ноябре 1921. А пока «Евпаторийский курьер» (№ 289 07.07.1920) рекламирует: «Д-р А.А. Бобович внутренния болезни. Электролечение (Гальванич. фарадический токи). Выбрационный массаж. Синий свет. Пушкинская 16 д. Синани (во дворе). Прием 6–8 час.по новому времени. Тел. № 238).
Совсем скоро начнётся новая эпоха и в газетах будут публиковать совсем другую рекламу.
Выше я упоминал, что по канонам караимской церкви службу в храмах имели право совершать не только официальные представители религии, но и всякий грамотный караим, знакомый с канонами и обрядностями. Но всё же в каждой общине имелся официальный представитель культа, а иногда даже двое – старший и младший священник. Насколько я помню, эти газзаны (священники) в большинстве были люди довольно развитые, хорошо знакомые с языком религии, языком Библии. Они знали часто и другие языки. Мой прадед И. Ш. Эль-Дур гахан в Кале жил во времена ханов и в начале XIX в., знал, кроме языка Библии, также турецкий, татарский, арабский и русский. Арабский настолько хорошо, что муллы советовались с ним по вопросам того или иного текста Корана. После перехода Крыма под власть России, мы видим в его записях рапорты, написанные им по-русски. Газзан в Кале и писатель начала XIX в. Султанский М. знал русский, польский и татарский язык. Газзан Бейм в Кале в половине XIX в. знал русский, татарский и турецкий язык, а также языки европейские – французский, немецкий и итальянский. Про него писал писатель и поэт гр. Ал. Толстой Жемчужникову, что Бейм один «из образованнейших и приятнейших людей нашего времени». Последний газзан и смотритель Кале А. С. Дубинский, умерший там в 1927 г., знал русский, татарский, турецкий и польский языки. В Феодосии, в моём родном городе, я помню в детские и юношеские годы газзана Баба Джана Бабая (Бабаев), человека с европейским образованием и широкими взглядами. Он знал русский, французский, татарско-турецкий языки.
После него газзаном был мой учитель Т. С. Леви-Бабович, знавший русский, немецкий, арабский и турецко-татарский языки. Затем был газзаном А. И. Катык (филологическое образование), знал русский, немецкий, французский, латинский и татарско-турецкий языки. После него был газзаном И. Я. Круглевич (Нейман) тоже с высшим образованием, знал русский, турецкий и татарский языки. Гахан караимов Хаджи Серайя Шапшал знает русский, французский, арабский, персидский, турецкий и татарский языки. Абен Яшар в Евпатории (середина XIX в.) знал русский, турецкий, татарский, арабский, халдейский, греческий, итальянский, испанский и др. языки. Все они были люди развитые и, кроме знания языков, большинство из них было писателями.
Т. Леви-Бабович
С. Шапшал
А. Катык
Куда девались древние рукописи феодосийского кенаса (начиная с 1271 г.) я так и не мог добиться, хотя, предвидя это разграбление, я заранее писал в Ленинград в Академию Наук СССР, Академию материальной культуры и в Публичную государственную библиотеку, а также и в Феодосийский музей, но так как я не смог поехать в Крым последние годы, а теперь Крым находится у немцев, то, конечно, все караимские исторические ценности, наверное, погибли. О большой личной библиотеке Т. С. Леви-Бабовича я имел последние сведения перед взятием Севастополя немцами от его брата М. С. что библиотека ещё цела. Письмо было датировано 6 мая 1942 г., а после этого были жестокие бои и бомбардировки, и теперь я сильно опасаюсь за судьбу этой библиотеки, где особенно были замечательные старые рукописи караимских учёных.
***
Численность феодосийской караимской общины до войны 1914 г. равнялась 1200 душ обоего пола. Соответственно этой цифре и площадь, занимаемая караимскими домами была довольно обширна. Линия эта шла с горы Митридат, где были домики Майрам-та Майтопа, Ионака, Байрактара и Чомакова. Отсюда линия спускалась к востоку возле дома Бияната Шпаковской (выше кенаса и ул. Япрак-маллясы) к дому Майкапара, Катыка (все угловые дома) к большому двору Топал Мошака и далее к саду Миндаллы Хаджи Шебетей-ака и по Турецкой ул. шла до Екатерининской ул., откуда заворачивала на запад до Греческой и Дворянской ул. На последней тоже было много караимских домов. Затем поднималась на юг по Греческой улице до генуэзского рва возле Татарской слободки и выше на восток до Таймаз-Кыры под Митридатом, где были дома двух Таймазов, а также Язияка Коген и Аврамака Мерасиди. Против дома Узичка через улицу жили мы в старинном доме Мангуби (бывшем Альянаки). Здесь жила основная масса караимов.
О том, что численность общины и раньше была велика, говорит предание, что когда-то возле кенаса были скамьи, где вечерами перед началом молебна собирались старики, численность которых определялась 70-ю старцами, опирающимися на посох. В моё время их количество было гораздо меньше. Как во всех караимских поселениях в центре стояли храм и школа, а караимские дома окружали их кольцом. Ещё задолго до моего поступления в караимскую школу, последняя была перенесена из занимаемого им дома возле кенаса в более благоустроенное помещение по Турецкой ул. против сада и дома Миндаллы Хаджи Шебетей-ака. Здание школы было подарено упомянутым Хаджи-ага.
В указанных границах караимская слободка, конечно, не сплошь была заселена исключительно караимами, хотя дома все принадлежали караимам. Тут были и крымчаки, но гораздо реже евреи и русские. От генуэзского рва и выше к Митридату, от древней церкви архангелов Гавриила и Михаила до фонтана Эски-Чешме были дома русских и татар, но ведь много караимских домов были и по всему городу, не говоря уже о главной улице – Итальянской и, особенно, на улице дворцов – Екатерининском проспекте на берегу, который начинался от музея Айвазовского, каждый 2-й или 3-й дом-дворец принадлежал караимским фамилиям Крым, Хаджи и Стамболи.
Насколько сильно были заселены эти улицы слободки караимскими семьями и как они себя чувствовали автономно можно заключить из следующего: перед постом «киппур-оручы» за 10 дней каждую ночь служитель кенаса Бабай-ака Стамболлы (стамбулский) бывало глубокой ночью часа в 3-4 ходил по улочкам слободки и речитативом пел: «селиха! селиха!», созывая народ на молитву, подобно тому, как муззин созывал народ в мечеть. Это было в порядке вещей, и никто из некараимских семей не жаловался, что будят их глубокой ночью.
кенаса в Феодосии
В детстве мне было интересно ходить на ночное бдение и слушать печальные мотивы покаянных молитв глубокой старины из уст стариков. Бывало, идёшь ночью и в глубокой тишине и темноте южной ночи видишь одну свечу, поставленную на стеклянной веранде кенаса в знак того, что храм уже открыт и ждёт прихожан, а где-нибудь в узеньких и кривых уличках слободки раздается приятный голос Бабай-ака, который своим пением будит прихожан. В тишине проскрипит и хлопнет калитка, и невидимое лицо, ударяя палкой по камням, движется по направлению свечки в храм. Так как ночью женское отделение кенаса не открывали, помню, несколько женщин, бывало, сидят во дворе под окнами кенаса и слушают древние мотивы, которые, кроме старшего поколения, мало кто помнит, а не записанные на ноты, они, просуществовав сотни лет, бесследно исчезнут в наш безумный век войн и убийств.
Рядом с кенаса был европейского вида дом моих двоюродных братьев, сыновей Эрби-Яков-ака Ага. Они происходили из рода феодосийских Ага, а во дворе у них был ещё старинный домик, имевший одну стену с двориком женского отделения кенаса. Этот домик, где они сами жили, был остатком того Тарап-ханэ (монетный двор), которым заведовали их предки ещё до русского владычества. Наверху этого домика в чердаке, который мы и называли Тарап-хане, и вход в который был с обширной кухни этого маленького домика, хранился всякий хлам, а также кинжалы в оправах, ярлыки с печатями и много чего интересного, которому я (мне было тогда 4–5 лет) не придавал значения. Мать же моих братьев Ага, боясь, что дети, играясь кинжалами, поранят друг друга, продала их цыгану. Когда я вошёл в возраст и стал понимать, то к этому времени там ничего не осталось. Так бессмысленно пропали эти вещи и бумаги большой исторической ценности.
Вспоминаю рассказы моего детства, слышанные в доме моих братьев Ага про одного из этих заведовавших монетным двором. Двери или калитка этого дома выходили на улицу, так называемую Япрак-маллесы (улица листьев), выше кенаса. Каждое утро в условленное время к этим дверям приходили музыканты и будили Ага. Когда последний, выпив свой утренний кофе, выходил, то ему один из его охраны подводил осёдланного коня. Лошадь преклоняла колени перед Ага, и он садился верхом и ехал во дворец хана, но т. к. Кафа подчинялась непосредственно турецкому падишаху, то, по-видимому, Ага ехал во дворец ставленника султана. В доме Ага, как передавали, было богатое убранство, а потолок был инкрустирован перламутром, и когда зажигали свечи, то потолок переливался всеми цветами радуги при свете огней. Фрагменты этого инструктированного потолка я видел ещё в 1932 г. после разрушения этого домика у живших в этом дворе Мересиди Яков-Ака. В детстве на топчанный пол этого домика мои братья настилали деревянный пол. Во время этих работ там был обнаружен в полу древний очаг караимских старинных домов так называемый «тандур». Зимой здесь грелись, опустив в тандур ноги. Всё это прошло и быльём заросло, а я один из последних могикан вспоминаю о делах давно минувших дней на память будущим поколениям.
В этот же дворик каждой осенью привозили деревянный уголь и дрова для раздачи бедным. Так, одна из моих теток Хороз-Саратта привозила несколько подвод деревянного угля и здесь их раздавала бедным жителям караимской слободы. Тут бывали также и крымчаки, жившие на этой слободке, которым также не отказывали в угле.
Осенью после так называемой «баг-бузумы», т. е. уборки урожая в садах и виноградниках, я и мой двоюродный брат Иосиф Ага несли на слободку глубокую большую ивовую корзину «сала», наполненную виноградом и фруктами, и раздавали их тем, кто не имел своего собственного сада или по бедности редко могли себе позволить покупать виноград. Раздача также шла из садов Хороз Саратта. Другие владельцы садов также раздавали фрукты и виноград, а также «шыра» т. е. сусло виноградное, который разносили ученики-родственники этих лиц.
В дни моего детства патриархальность обычаев ещё хорошо сохранялась, и эти славные черты, как раздача угля, фруктов, денег, а на пасху муки, передавались из поколения в поколение до наших дней.
На патриархальность указывали ещё следующие черты людей старого поколения, т. к. они довольствовались малым: так, какой-нибудь старый караим в своей лавчонке, если зарабатывал чистой прибыли в день один рубль или два и это удовлетворяло потребности его семьи, и если случайно в какой-нибудь день эту сумму зарабатывал ещё задолго до конца дня, то он закрывал свою лавчонку и уходил домой, рассуждая: «Господь послал моё дневное пропитание на сегодня, а завтра он также позаботится обо мне. Пусть же сегодня зарабатывают другие, которые ещё не заработали своё дневное пропитание». Если такой «купец» делал «почин» утром, а его сосед ещё не сделал почина, то он второго покупателя не отпускал сам, а приводил к соседу, который ещё не сделал «почина».
В самое жаркое время лета (в конце июля – начале августа) перед постом Недава за 10 дней начинали ходить на кладбище на могилки. Караимское кладбище в Феодосии помещалось за городом на горе. Кладбище было древнее, и покойный археолог А. Фиркович находил здесь могилы с датой от 1076 г. Вид отсюда на город, бухту и море был замечательный. Мы, южане, склонные как и люди Востока к созерцанию, долгие часы проводили, любуясь морем, и следя за парусами проходящих судов, а разбросанные вокруг нас могилы памятники прошедших поколений говорили нам о тленности нашей жизни, а зелень на них – о вечно юной и прекрасной природе, и в такие минуты мир и покой охватывали наши души, и все молча лежали на траве между могилами и надгробными камнями, каждый живя в своих мыслях и мечтах. В эти моменты бег времени прекращался, и время останавливалось…
Рано утром с рассветом мы, ученики караимской школы и несколько стариков собирались на кладбище, куда с утра начинал стекаться народ, особенно женщины. Стариков приглашали читать заупокойную, а мы – ученики составляли хор и в чистом утреннем воздухе звонко отзывались в разных местах наши юные голоса. За это каждому из нас платили кто пятак, а кто 20 копеек и больше, так что за день мы собирали рубль и больше, а в начале XX века на один рубль могла прожить целая семья. Таким образом, за 10 дней мы собирали немного денег и покупали обувь или ещё что-либо для своих нужд. К тому же ежегодно осенью нам – ученикам в доме Сарибан Аврамака, который жил ниже дома, где родился художник-маринист Айвазовский, каждому на общинные средства шили по костюму, так что среди нас не было таких, которые ходили бы оборванные и грязные.
Уже к полудню хождение на кладбище почти прекращалось, т. к. в это время бывало очень жарко, а на кладбище принято было ходить только в чёрном или в одежде тёмных цветов. Вечером, когда уже удлинялись тени, опять усиливался приход на кладбище. Это продолжалось почти до захода солнца, когда мы все оставляли кладбище до следующего дня. Кушать мы приносили с собой, а по дороге в пекарне покупали у турок турецкие бублики (по копейке) штук 40–50 для всех.
Кладбище имело очень опрятный и весёлый вид: зелень, трава, яркое солнце, чистый воздух, даль моря – всё это располагало к хорошему настроению, и вид опрятных могил на этом фоне не портил нашего аппетита. Воду мы, дети, приносили недалеко от кладбища из источника. В день поста, который продолжался только до полудня, после конца молитвы в храме, на кладбище приходили исключительно мужчины. В это время, до выхода прихожан из храма, на площадке перед кенаса, возле фонтана готовились к «корбану» т. е. жертвоприношению, этому остатку древних времён. Состоятельные люди по желанию или обету посылали одну или несколько овец для корбана, и их собиралось штук 20–25. Так как эти десять дней не разрешалось есть мясной пищи в знак печали о разрушении первого храма Соломона, и это время называли «пычак котарылган», т. е. нож поднят, ибо в течение этих 10 дней запрещалось резать скотину, то некоторые семьи посылали резать для себя также и птицу. Эти животные и птицы лежали в ожидании конца молитвы в храме. Джамаат выходил из кенаса и собирался тут же на площади. Тогда священник подходил к животным, ему давали особый нож, и он резал одну овцу или несколько и отходил. Затем эту операцию продолжали другие лица, имевшие «эрбии»[1].
Не помню, чтобы мой учитель и газзан Товья Леви-Бабович когда-либо резал животных. Как видно этот старинный обычай, отзывавшийся эпохой ещё идолопоклонства, не был в согласии с его взглядами на жизнь. После свежевали мясо барашек и тут же раздавали бедным семьям, дети которых относили домой это жертвенное мясо. Не отказывали в мясе и разным беднякам других национальностей, жившим на караимской слободке. Несмотря на разность религий и ритуальные предубеждения того времени, всё же бедняки не придерживались на этот день строгих правил и не отказывали позволить себе есть мясо овец, резанных не по ритуальным правилам своей религии. В ожидании начала «корбана», мясники, кое-кто из слобожан и мы – малыши лежали в тени дома Ага, возле кенаса, перебрасываясь плодами «узерлик» (гармала), который к этому времени созревал вполне. Мы ходили на гору Митридат, где этот «узерлик» рос в большом количестве, так что, наполнив свои карманы, мы ловко попадали в голые места – руки и лицо – и больно били друг друга. Haм, малышам, всегда хватало работы везде, где было какое-либо сборище. После всего этого джамаат расходился по домам и разговлялся.
В Крыму, как и везде по России, когда наступала засуха, люди, шли крестным ходом в поле, за город, на кладбище молить о прекращении засухи и ниспослании дождя. Была такая засуха во время моего детства в первые годы ХХ столетия. В нашем городке русские, греки, татары к др. национальности выходили за город, служили молебны. Почему-то только караимы не выходили, хотя в ритуале караимского богослужения есть специальные молитвы о ниспослании дождя. Уже караимам начали говорить об этом и другие национальности. Но вот настало время, когда был назначен день для молебствия о ниспослании дождя. Народ собрался и во главе со священником Баба-Джан-Бабаевым двинулся на кладбище со свитками Св. Писания. День был жаркий, на небе ни облачка и солнце палило вовсю. Газзан Бабаев пришел с зонтиком в руках. Прихожане, подталкивая друг друга, указывали на зонтик в руках священника: «Смотри, мол, какая самоуверенность!».
Как бы ни было, народ двинулся с чтением псалмов по горной дороге на кладбище. Что там происходило я не знаю, т. к. на кладбище я не ходил, но когда братья пришли домой, все они были мокры до нитки от проливного дождя, молодёжь, сняв с себя пиджаки, укрыли свитки Св. Писания, а сами как следует выкупались под ливнем. После этого случая долгое время в городе в общинах разных национальностей не утихали разговоры об этом случае, и о том, как газзан Баба-Джан Бабаев шёл на молебствие с зонтиком…
[1] Специально обученные мужчины, знающие правила резки животных для употребления в пищу, и имевшие звание «эрби»
Караи 