15 декабря 2022 года в Симферополе в Крымскотатарском музее культурно-исторического наследия прошла научная конференция с международным участием «Актуальные проблемы и перспективы развития историко-культурного наследия крымских татар», посвящённая памяти известного общественно-политического и литературного деятеля, муфтия мусульман Крыма Номана Челебиджихана и 105-летию I Курултая крымскотатарского народа.
В мероприятии участвовали научные и музейные сотрудники, педагоги, журналисты, общественные деятели из Симферополя, Бахчисарая, Севастополя, Алупки и Стамбула.
На конференции мною был сделан доклад, посвящённый жизни и деятельности А.И. Полканова, о котором писал историк и архивист Владимир Козлов так: «16 августа 2014 г. исполняется 130 лет со дня рождения Александра Ивановича Полканова (1884-1971) — видного учёного-крымоведа, организатора музейного дела и охраны памятников старины. Несмотря на масштабность этой фигуры, значительные заслуги в области создания, развития музейной сети и охраны культурного наследия Крыма, личность А.И. Полканова, к сожалению, остаётся полузабытой, и о нём знают лишь специалисты — музееведы. К столетию со дня рождения А.И. Полканова о видном организаторе культуры и общественном деятеле Крыма появились лишь 2-3 публикации. <…> Юбилей крымоведа и общественного деятеля, столь много сделавшего для крымской культуры, заставляет вновь подумать о мемориализации его памяти».
К сожалению, слова В. Козлова о забытых и полузабытых именах крымской истории и культуры можно отнести ко многим деятелям полуострова: художникам, музейным работникам, просветителям, что многократно прозвучало в докладах конференции.
В судьбах образованных крымчан начала XX века было много общего. Бурные исторические события, развитие философской, научной мысли и образования вели за собой деятельную молодёжь. Сравним, для примера, основные вехи биографии Александра Полканова и Номана Челебиджихана.
Оба родились в крымских сёлах в семьях духовных лиц с разницей в 1 год: Александр Полканов в с. Салы (сейчас Грушевка) в Крыму в 1884 году в семье православного священника, Номан Челебиджихан — в с. Буюк-Сунак (ныне не существует) у Джанкоя в 1885 г. в семье имама.
Оба получили образование в религиозных учебных заведениях для подготовки духовенства: Н. Челебиджихан — в медресе Акчора и в Зынджырлы медресе у Бахчисарая, А. Полканов — в семинарии Симферополя.
Оба увлекались революционными в то время идеями, были участниками организаций учащихся и политических организаций. Публиковали и были авторами произведений на злобу дня, распространяя их в Крыму.
Получили юридическое образование: будущий муфтий мусульман Крыма, Литвы, Польши и Белоруссии в Стамбульском университете и в Петербургском институте психоневрологии; будущий заведующий КрымОХРИСом — в Петербургском университете. Оба вернулись в Крым, активно участвуя в общественной жизни, каждый в своей сфере. Участвовали в I Мировой войне.
23 февраля 1918 года в Севастополе во время революционного террора жизнь крымскотатарского политика и общественного деятеля, первого председателя правительства Крымской Народной Республики, организатора I Курултая крымскотатарского народа оборвалась. Он был расстрелян революционными матросами.
Судьба Александра Полканова сложилась иначе. Он не стал жертвой террора в Крыму в 1918-1922 годы, однако неоднократно арестовывался позже.
В 1921 году он стал заместителем, а в 1922 — заведующим Крымским областным комитетом по делам музеев и охраны памятников искусства, истории, старины и народного быта (КрымОХРИС). Эта организация в самое трудное время установления советской власти на полуострове, неразберихи и голода, сыграла огромную определяющую роль в сохранении и спасении памятников архитектуры, истории, культуры; собирании художественных ценностей; организации музеев в Крыму.
КрымОХРИС руководил восстановлением музейной сети полуострова. Он оперативно реагировал на все неотложные задачи непростого времени, оказывая организационную, методическую, материальную помощь музеям. КрымОХРИС представлял интересы крымских музеев и учёных перед органами власти. Деятельность этого учреждения под руководством А. И. Полканова создала “благоприятные условия для развития плодотворной научно-исследовательской и экспозиционной деятельности крымских музеев в 20-е–30-е гг. ХХ в.” [Асанова, 2010].
«А.И. Полканов в самое тяжёлое время с 1921-1922 г. руководил не только Крымохрисом, но и был уполномоченным Главнауки Наркомпроса РСФСР в Крыму и заведовал Центральным музеем Тавриды. Во многом благодаря энергии и самоотверженности А.И. Полканова из спасённых художественных ценностей в течение двух-трёх лет были созданы полтора десятка музеев! Такого числа не было ни в одном регионе СССР (не считая Москвы и Петрограда-Ленинграда)» [Козлов, 2014].
Заведующая Музейным отделом Наркомпросса РСФСР Н.И. Троцкая указывала, что Полканов как руководитель Крымохриса «выказал исключительную энергию. И подчас героизм в деле сохранения музейных ценностей». Он «незаменимый администратор и музейный работник». Бонч-Осмоловский в 1923 писал: «… считаю своим долгом отметить роль заведующего Крымохрисом А.И. Полканова, прекрасного администратора и организатора, поставившего Крымохрис в настоящее трудное для музейного дела время на прочную почву».
Как же была связана жизнь и деятельность Александра Ивановича с сохранением историко-культурного наследия крымских татар? Во многом этот вопрос осветила в статье «Печатные и архивные материалы А. И. Полканова по истории и культуре крымских татар» научный сотрудник Бахчисарайского музея-заповедника Эдие Мустафаева [2015]. Прекрасно зная крымскотатарские язык и культуру, с детства окружавшие его, Александр Иванович понимал необходимость их сохранить. В работе «Первоочередная задача Крымохриса» (1925), А. Полканов писал: «Между тем, с каждым днём теряется лишний шанс проникнуть в толщу татарской истории. С каждым днём на наших глазах разрушаются природой и тёмными людьми памятники татарской архитектуры; исчезают прекраснейшие и типичные образцы народного искусства (юзбезы, кбрызы, марамы, чеканные и филигранные изделия, ткани и пр.), гибнут старые книги и рукописи, уходят под землю дюрбе и надгробия, забываются или ассимилируются под влиянием нового быта старинные народные мотивы, песни, легенды, сказки, обычаи, игры и т. д.
Если в первую очередь не поставить охрану и изучение этих памятников материальной и духовной народной культуры, то они бесследно исчезнут с лица земли, скрыв с собою семивековую татарскую историю.
Вот причины, вследствие которых Крымохрис в число своих перовочередных задач включил охрану и изучение памятников татарской культуры».
Если кратко, то для выполнения этих задач Крымохрис наметил на 1925 год следующий план работ: 1. Созыв Всекрымского съезда по татароведению, 2. Открытие в Симферополе отделения Всероссийской Ассоциации Востоковедения, 3. Создание в Бахчисарае Института Татароведения, 4. Организация этнографической экспедиции, 5. Организация раскопок первуй татар ской столицы в Крыму Солхат (Старый Крым), 6. Установление святи и руководство в собрании и изучении материалов татар ской культуры на периферии краеведческими ячейками. Во многом этот план был выполнен. Сокращённую статью Э. Мустафаевой об этом приведу ниже.
«Одним из первых шагов в становлении музейного дела был проведение съезда (5–9 октября 1922 г.), на котором рассматривался вопрос сохранения крымскотатарского «историко-этнографического музея» при Бахчисарайском дворце и музея Гаспринского. На съезде были распределены сферы исследования. Бахчисарайский музей признан центром изучения крымскотатарской культуры, а Евпатория, помимо караимской, исследовала этнокультуру степных крымских татар. Направления музейной деятельности определяла резолюция съезда: 1) обратить внимание музеев на изучение и собирание памятников истории, культуры и быта крымцев, 2) организовать при участии Крымохриса специальной экспедиции по сбору, фиксации и изучению материалов по этнографии, истории, искусству, музыке, литературе и проч., 3) разработку и распространение воззваний на крымскотатарском языке о бережном отношении к памятникам искусства и культуры, о сдаче их на хранение в музеи. Десять лет музейного дела в Крыму можно охарактеризовать, как прорыв в научно-исследовательской, собирательской деятельности. С 1922 по 1930 гг. были проведены семь конференций, на которых особенно подчеркивалась важность для Крыма изучения и охраны памятников крымскотатарской культуры, находившихся ранее в полном забвении и пренебрежении. Начиная с 1924 г., организовывались специальные и комплексные экспедиции по Крыму, одной из основных задач которых была регистрация, научная фиксация и изучение памятников культуры. В деревнях, особенно Бахчисарайского района, проводилась организация кружков по охране памятников и сбору материалов у местных жителей. Крымохрисом был издан специальный плакат с рисунками на крымскотатарском языке. Благодаря экспедиции и воззваниям, собрали огромный материал – вещевой, этнографический, фотографический, который сдавался в музеи – Бахчисарайский, Ялтинский Восточный и Центральный Крымской АССР (Музей Тавриды). Результатом экспедиционной деятельности стала организация при музеях новых отделов, или новых комплексов в отделах, например, колхозного хозяйства и быта, современных кустарных промыслов (Центральный музей Тавриды, Бахчисарайский, Евпаторийский, Ялтинский). Помимо этнографических экспедиций, во время которых собирались предметы, ставшие основой экспозиций музеев, велись Бахчисарайским дворцом-музеем при участии Всесоюзной ассоциации востоковедения, Реставрационных мастерских Главнауки РСФСР и Центрального музея Крымской АССР многолетние систематические раскопки памятников. Исследования проводились в Старом Крыму (памятники золотоордынского периода) и Бахчисарае (в Эски-Юрте и Чуфут-Кале). Приказом Крымревкома № 450 от 21.08.1921 г. в ведение Крымохриса передавался ряд наиболее важных археологических памятников: Бахчисарайский дворец и все дюрбе, развалины мечетей Ешиль-Джами, Эски-Сарай, Карагоз и Колеч, развалины древних сооружений в Старом Крыму, мечетей и др. Этим же приказом воспрещалось «занятие, использование, переделки, перестройки, раскопки всех вообще памятников и исторических мест в Крыму, а также производство археологических раскопок, разведок и изысканий без разрешения Крымохриса». Комитет старался привлекать к охране памятников старины население. Печатались специальные плакаты на крымскотатарском и русском языках, в которых разъяснялось значение археологических памятников. Давалось понятие о них и возможных карательных санкциях за их порчу, согласно закону. С 1925 по 1928 гг. производились ремонты архитектурных памятников отчасти на государственные бюджетные средства. Они дали возможность приступить к ремонту самых аварийных: дюрбе и дворец, мечеть Ешиль-Джами в Бахчисарае, Джума-Джами и текие в Евпатории, карасубазарских (белогорских) памятников крымскотатарского зодчества, карагозской и колечской мечетей и др. К музейной деятельности привлекались учащиеся. Для этого организовывались кружки, на которых читались краеведческие и искусствоведческие лекции и доклады. С 1929 г. музеи Крыма находились между собой в «социалистическом соревновании», в котором внимание отводилось вовлечение в работу населения, в частности, крымских татар… 1920-е гг. были подъемными и для крымскотатарских художников. Александр Иванович, как искусствовед, отдельно выделял группу крымскотатарских художников: А. У. Устаева, М. А. Абселямова, Ф. З. Ильясова, Т. И. Афузова, Х. Н. Богоудинова. Устаева, Абселямова и Богоудинова он характеризует как прекрасных живописцев, передающих любовь к родной природе через колоритные, яркие картины…
… встречаются дела с воспоминаниями А. И. Полканова об оккупации Крыма фашистами, перепиской с Я. П. Бирзгалом, Н. С. Барсамовым…Одно из воспоминаний рассказывает о том, как «сохранился Крымский Краеведческий музей». А. Полканову удалось спасти почти весь отдел этнографии и почти всю коллекцию Таврики. Совместно с И. Т. Глобенко и А. С. Дейчем они делали тайники. Однако, «Зондер фюрер отд. пропаганды лейтенант «доктор» Макс (сотрудник Венского музея народоведения) стащил татарские вышивки, ткани, медную посуду из отдела этнографии. После жалобы Александра Ивановича должен был отдать, но их забрал профессор гамбургского музея Штампфус». Та же участь ожидала и фонды Бахчисарайского музея. В письме Барсамову говорится о том, что фашисты смогли украсть лишь часть коллекции, спрятанной в пещере Чуфут-Кале. Отправили в Берлин лишь «два десятка чадр и национальных одежд».
О «сотрудничестве» крымских татар с оккупантами во время оккупации Крыма в годы II Мировой войны говорится: «… Пришел за помощью комсомолец-татарин, который меня знал. Он сбежал из «добровольческого» отряда. Гитлеровцы собирали из квартир татарскую молодёжь, сажали в казарму, одевали винтовки и под командыванием и конвоем отправляли на фронт. Я назначил его зав. этн. отдела. Мой Мустафа после освобождения Крыма пошел в Кр. Армию…». Одной из муссированных тем до сих пор остается «предательство» крымских татар, и сотрудничество их с оккупантами. В письме Барсамову есть следующий момент: «что значат Ваши высокомерные слова “Все, кто оставался на оккупированной территории, были исключительно молчаливы (?), ничего не знали (?) и не помнили и многие явления из музейной жизни того времени до сих пор остаются загадкой” (?!). Раз “Все”, значит и я!!! Почему “мы” все “молчаливы”, ничего не знаем и не помним? Невольно напрашивается ответ: “Мы” что-то делали в оккупации нехорошее, быть может прислуживались фашистам, поэтому скрывали, “забываем” все сознательно. Быть может, мы при оккупации отлично кормились и нам давали “продовольственные карточки высшей категории”, какие Вы получали в Ереване. Выходит, что все население, которое оставалось в Крыму настолько хорошо жило, что лучше помолчать… жизнь советских людей при оккупации, – расскажу ответ Хрущева на вопросы молодых Крымских Ученых. Они спросили Хрущева через 1 секретаря обкома Титова: правильно ли сделано с выселением татарского народа и как надо относится к людям, которые остались на оккупированной территории. На 2-й вопрос Хрущев ответил тоже вопросом: “А что бы было, если бы весь 70 млн. украинский народ двинулся на Восток под давлением немецких полчищ, – тогда никакой транспорт не смог бы их вывезти, а если б пошли пешком, то половина людей пропало бы от голода, болезней, и то среди них были женщины, дети и старики, а молодежь была вся в армии, и их путь был бы усеян трупами. Поэтому относится огулом к населению, оставшемуся на оккупированной территории, нельзя … ».
О сложностях пребывания в оккупированном Крыму говорится в письме Бирзгалу: «умерли в трудных условиях оккупации Амет Калафатов, этот мудрый кедай и певец народной красоты». …. А. И. Полканов, как и многие репрессированные, забытые ученые, работы которых сохранились в ограниченных количествах из-за гонений в советское время, должны стать примером для подражания нынешнего поколения».
А. Полканова.
Караи 