Крымские караимы и Кале неоднократно упоминаются в творчестве выдающегося писателя Владимира Владимировича Набокова, известного всему миру своей эпатажной «Лолитой» и пронесённым через всю жизнь профессиональным увлечением энтомологией.
О караимах Набоков знал не понаслышке. Он жил в Крыму, посещал Джуфт Кале. Его отец был министром юстиции в Крымском правительстве, которое в 1918–1919 годах возглавлял известный общественный и государственный деятель, депутат Государственной Думы России двух созывов, основатель Таврического университета, караим С. С. Крым (1867–1936). Позже, уже в эмиграции, писатель поддерживал с ним дружеские отношения. А в 1923 году С. С. Крым в трудную минуту поддержал молодого писателя, находившегося в состоянии глубокого душевного кризиса после гибели отца и неудачного сватовства к Светлане Зиверт, и пригласил его в поместье недалеко от Тулона, где Набоков отвлёкся от своих переживаний.
Владимир Владимирович родился в 1899 году в Петербурге. Его отец, Владимир Дмитриевич, был состоятельным человеком, известным политическим деятелем (в 1917 году он стал министром Временного правительства, а в 1918 – возглавил министерство в правительстве Крыма). После Октябрьской революции Владимир Дмитриевич отправил свою семью из Петербурга в Крым, где будущий знаменитый писатель находился с 1917 до 1919 года. Когда Набоковы жили в Гаспре в имении графини Паниной, Владимир Владимирович много путешествовал по Крыму, он побывал в Бахчисарае и Джуфт Кале, о чём позже написал в своей поэме «Крым». 15 апреля 1919 года, спасаясь от Красной Армии, семья Набоковых из Севастополя на корабле навсегда покидает Россию.
Поэму «Крым» юный поэт закончил в эмиграции в июне 1920 года. Приведём отрывок из этого произведения:
Любил я странствовать по Крыму... Бахчисарая тополя встают навстречу пилигриму, слегка верхами шевеля; в кофейне маленькой, туманной, эстампы английские странно со стен засаленных глядят, лет полтораста им – и боле: бои былые – тучи, поле и куртки красные солдат. И посетил я по дороге чертог увядший. Лунный луч белел на каменном пороге. В сенях воздушных капал ключ очарованья, ключ печали, и сказки вечные журчали в ночной прозрачной тишине, и звезды сыпались над садом. Вдруг Пушкин встал со мною рядом и ясно улыбнулся мне... О, грёза, где мы ни бродили! Там дни сменялись, как стихи... Баюкал ветер, а будили в цветущих селах петухи. Я видел мёртвый город: ямы былых темниц, глухие храмы, безмолвный холм Чуфуткалэ... Небес я видел блеск блаженный, кремнистый путь, и скит смиренный, и кельи древние в скале. На перевале отдалённом приют – старик полуслепой мне предложил, с поклоном сонным. Я утомлён был. Над тропой сгущались душные потёмки; в плечо впивался мне котомки линючий, узкий ремешок; к тому ж над лысиною горной повисла туча, словно чёрный, набухший, бархатный мешок. И тучу, полную жемчужин, проткнула с хохотом гроза, и был уютен малый ужин в татарской хижине: буза, черешни, пресный сыр овечий... Темнело. Тающие свечи на круглом низеньком столе, покрытом пёстрой скатерёткой, мерцали ласково и кротко в пахучей, тёплой полумгле.
Совершенно очевидно, что упоминаемые здесь «глухие храмы» – это две караимские кенасы, являющиеся одними из главных достопримечательностей Джуфт Кале.
В 1977 году была опубликована книга Эндрю Филда (Andrew Field «Nabokov: His Life in Part»), в которой приведено интервью, взятое автором у В. В. Набокова и его супруги в 1960-е годы. Разговор зашёл и о крымских караимах. Владимир Владимирович, хорошо зная предмет, говорит Филду, что у караимов нет «еврейской крови». Он отмечает, что многие караимы носят «татарскую одежду» и выглядят совсем как татары. Когда речь зашла о караимской религии, на помощь Набокову приходит жена, которая уточняет, что караимы, в отличие от иудеев, не принимают Талмуд.
В своём романе «Ада» (1969 год) Набоков снова возвращается к караимской теме, показывая свои знания о происхождении и обычаях этого народа.
Главный герой романа по имени Ван в 1887 году выступает в лондонском театре с эксцентрическим номером. Вот что пишет автор в тридцатой главе первой части романа:
«В последнем турне Вана его номер завершался танго, для которого он получил партнёршу, кабареточную танцорку из Крыма в коротком искрящемся платье с низким вырезом на спине…
Хрупкая, рыжая “Рита” (подлинного её имени он так и не узнал), хорошенькая караимка из Чуфуткалэ,где, как она ностальгически рассказывала, распускается меж голых скал жёлтый кизил, обладала странным сходством с Люсеттой, какой та должна была стать лет десять спустя. Танцуя, Ван видел лишь её серебристые туфельки, кружившие, проворно переступавшие в такт движеньям его ладоней. Он навёрстывал упущенное на репетициях и однажды вечером заикнулся о любовном свидании, но услышал в ответ гневную отповедь, – она сказала, что без ума от мужа…»
В этом коротком фрагменте романа В. В. Набоков умудрился поведать всему миру (роман написан на английском языке) и о любви караимов к своей родине, и о красоте караимских женщин, и об их традиционной верности своим мужьям.
В сорок второй главе первой части «Ады» писатель снова затрагивает караимскую тему и касается вопроса этногенеза крымских караимов. Он описывает сражение времён Крымской войны, в котором был ранен лейтенант армии интервентов Перси де Прей:
«Во время стычки с хазарскими партизанами в ущелье близ Chew—Foot—Calais (как произносят американские солдаты “Чуфуткалэ”, название укреплённой скалы) Перси прострелили бедро».
Как видим, здесь Набоков однозначно говорит о хазарских корнях крымских караимов.
Совершенно очевидно, что упоминаемые здесь «глухие храмы» – это две караимские кенасы, являющиеся одними из главных достопримечательностей Джуфт Кале.
В 1977 году была опубликована книга Эндрю Филда (Andrew Field «Nabokov: His Life in Part»), в которой приведено интервью, взятое автором у В. В. Набокова и его супруги в 1960-е годы. Разговор зашёл и о крымских караимах. Владимир Владимирович, хорошо зная предмет, говорит Филду, что у караимов нет «еврейской крови». Он отмечает, что многие караимы носят «татарскую одежду» и выглядят совсем как татары. Когда речь зашла о караимской религии, на помощь Набокову приходит жена, которая уточняет, что караимы, в отличие от иудеев, не принимают Талмуд.
В своём романе «Ада» (1969 год) Набоков снова возвращается к караимской теме, показывая свои знания о происхождении и обычаях этого народа.
Главный герой романа по имени Ван в 1887 году выступает в лондонском театре с эксцентрическим номером. Вот что пишет автор в тридцатой главе первой части романа:
«В последнем турне Вана его номер завершался танго, для которого он получил партнёршу, кабареточную танцорку из Крыма в коротком искрящемся платье с низким вырезом на спине…
Хрупкая, рыжая “Рита” (подлинного её имени он так и не узнал), хорошенькая караимка из Чуфуткалэ,где, как она ностальгически рассказывала, распускается меж голых скал жёлтый кизил, обладала странным сходством с Люсеттой, какой та должна была стать лет десять спустя. Танцуя, Ван видел лишь её серебристые туфельки, кружившие, проворно переступавшие в такт движеньям его ладоней. Он навёрстывал упущенное на репетициях и однажды вечером заикнулся о любовном свидании, но услышал в ответ гневную отповедь, – она сказала, что без ума от мужа…»
В этом коротком фрагменте романа В. В. Набоков умудрился поведать всему миру (роман написан на английском языке) и о любви караимов к своей родине, и о красоте караимских женщин, и об их традиционной верности своим мужьям.
В сорок второй главе первой части «Ады» писатель снова затрагивает караимскую тему и касается вопроса этногенеза крымских караимов. Он описывает сражение времён Крымской войны, в котором был ранен лейтенант армии интервентов Перси де Прей:
«Во время стычки с хазарскими партизанами в ущелье близ Chew—Foot—Calais (как произносят американские солдаты “Чуфуткалэ”, название укреплённой скалы) Перси прострелили бедро».
Как видим, здесь Набоков однозначно говорит о хазарских корнях крымских караимов.
Эту небольшую статью хочется закончить последними строфами уже упомянутой выше поэмы «Крым», в которой поэт отмечает райскую красоту нашего полуострова:
О, заколдованный, о, дальний воспоминаний уголок Внизу, над морем, цвет миндальный, как нежно-розовый дымок, и за поляною поляна, и кедры мощные Ливана, аллей пленительная мгла (приют любви моей туманной!), и кипарис благоуханный, и восковая мушмула... Меня те рощи позабыли... В душе остался мне от них лишь тонкий слой цветочной пыли... К закату листья дум моих при первом ветре обратятся, но если Богом мне простятся мечты ночей, ошибки дня, и буду я в раю небесном, он чем-то издавна известным повеет, верно, на меня!
Набоков ушёл из жизни в 1977 году. Великий писатель пронёс через всю свою жизнь любовь к Крыму и его маленькому коренному народу – крымским караимам.
К.А. Ефетов.
Караи 